Случайно увидев эту статью в рунете, не смогла избавиться от искушения ее не показать всем тем, кто ещё этого не читал.
НГ глазами американца

[i]Многие сограждане уже в курсе, как отмечают новый год западные люди. Писать об этом вроде как уже и не модно. Поэтому мы решили побаловать вас историей о том, как празднуют у нас, в России. Автор рассказа – американец Джошуа Хартшорн, волею судеб встретивший Новый Год в Иркутске.
Итак, вот текст.

«Один из первых вопросов, который задают мои русские знакомые, звучит так: «Ты когда-нибудь отмечал Новый год в России?» Когда я отвечаю «нет», они неизменно смеются и говорят, что тот, кто не праздновал НГ в российском стиле, вообще никогда его не праздновал. Мои попытки расписать встречу НГ на Таймс-Сквер оставили их равнодушными.
Неудивительно, что я сдался, когда мои русские друзья стали обхаживать меня на предмет предоставления квартиры для новогодней вечеринки. Мои приятели, как и я сам в возрасте 20-ти с небольшим, живут с родителями, подобно большинству неженатых россиян. Так что собственная квартира была только у меня. После того, как они торжественно поклялись, что количество гостей не превысит 20 человек, что они принесут с собой всю еду и питье и не уйдут, пока квартира не будет вылизана до блеска, я согласился. Коля уверил меня, что «стошнит максимум одного человека». Я чувствовал себя не особо радужно, но подумал, что дома имеется очень мало вещей, которые можно сломать: толстые стены, крашеный деревянный пол, прочная деревянная кровать, старый диван, маленький кухонный стол и почти негодный телевизор (показывает все в красно-черном цвете). Книги, гитару и посуду я спрятал подальше.

Первый гость, Миша, которого я никогда в жизни не видел, прибыл в 7 часов вечера 31 декабря и имел при себе большой туристический рюкзак. Из него он быстро извлек чай, кофе, несколько буханок хлеба, домашние соленья (pickles) и пару бутылок вина. В течение последующих нескольких часов гости продолжали приходить мелкими партиями - практически каждый нес рюкзак, полный пищи, а многие – еще и спальные коврики. Как меня уже предупредили, русские вечеринки длятся, по крайней мере, до следующего утра.

В России почти невозможно не найти постеры, поэтому моя комната была украшена картами. Миша спросил меня, где именно я живу в Америке (типичный вопрос). Ответ: «В Канзасе» как правило, либо не вызывает вообще никакой реакции, либо провоцирует шуточки на тему Дороти. Однако надо сказать, что большинство знакомых мне канзасцев об Иркутске (700 000 жителей) знают гораздо меньше.

Как только количество гостей достигло критической цифры, они все расположились в кухне и начали стряпать. Большая часть еды была принесена в готовом виде. Как всегда, Саша принес консервированные грибы, которые его семья собрала летом, и несколько бутылок домашнего вина. Наташа, моя соседка, принесла пирог с творогом и изюмом (tvorok-and-raison pie) и опять ушла домой – к семье. (Tvorok – это один из русских деликатесов, которым преступно пренебрегает американская кухня; он напоминает начинку для чиз-кейка). Аня принесла рыбу, другие – различные пироги, консервированные фрукты и салаты (все – самодельное). Практически никто не пришел без бутылки-другой вина. Красное вино мы поставили охлаждаться между оконными рамами в кухне, а пиво с той же целью опустили в ванну, наполненную холодной водой.

Прибыв на место, все начали готовить салаты. То, что называют салатом в России, в Америке таковым не является (россияне, кстати, почти не знакомы с настоящим салатом – зеленым). Русские салаты бывают 2 сортов: это либо микс из консервированных овощей, либо различные смеси на основе майонеза (вроде куриного салата с яйцами).

Гости также разложили на большом блюде односторонние сэндвичи (open-faced sandwiches) с копченой рыбой и колбасой, которая являются основной едой на любом русском пикнике. Саша руководил чисткой и варкой картофеля (около 10 фунтов).

Пока половина гостей занимались едой, остальные украшали мою комнату тем, что принесли с собой. Главным предметом была елка (yolka) – маленькая, но красиво наряженная сосна. Русские находят идею ставить дома елку на Рождество очень прикольной. Стены моей квартиры практически лишены гвоздей и крючков, но они как-то умудрились развешать на них ленточки, бантики и дождики.

Около 11 часов вечера мы пошли к Наташе за складным столом, а к 11.30 все блюда были на нем расставлены. К этому времени многие американские вечеринки обычно близятся к концу. Мы стали есть, регулярно прерывая процесс тостами. Говорят, что в некоторых областях России тост – это высокое искусство.

Наступил Новый год, за который мы снова выпили, и меня позвали к Наташе (она тихо отмечала в кругу семьи). От всех я получил маленькие подарки. Даже те русские, кто считает себя христианами, дарят подарки на Новый Год, а не на Рождество. Я свои подарки вручил друзьям еще за день до вечеринки – всем презентовал банановый хлеб, о котором обычно русские ничего не знают, но который им неизменно приходится по вкусу. У Наташи мы снова выпили и, взяв с нее слово вскоре присоединиться к нашей компании, я отправился к себе.

Через полчаса она действительно пришла, и мы спустились вниз – встречать ее подругу Машу, приехавшую на такси. После этого вернулись в квартиру, где гости уже терзали гитары. Коля нашел мою, которую, я, видно, плохо спрятал, а другую принес Денис. Русские знают невероятное количество народных песен, некоторые из которых Денис распечатал для меня. Вслед за гитаристом прибыли Дед Мороз (Grandfather Frost – русская версия Санты, который приходит на Новый Год, а не на Рождество, как положено) и Снегурочка (Snowflake). Это были Саша и Аня при полном параде и с санками, в которых лежали подарки. За эти подарки мы должны были что-нибудь для них исполнить. Меня заставили петь «Мороз-Мороз» («Frost, Frost»), так как все знали, что это единственная русская песня, которую я выучил…

…Гости продолжали подтягиваться. Последний прибыл где-то часа в 3 утра, потом пришла мысль пойти погулять. Мы вытянули из шкафа пальто (в последний раз, чтобы его закрыть, понадобились усилия 3 человек) и отправились к большой горящей елке, что стояла у Политехнического университета, недалеко от которого я жил. Экскурсия вылилась во всеобщую борьбу в снегу (девушки тоже принимали участие). От двух из них я получил хорошую трепку, после чего они наполнили мою шапку снегом… кстати, одна из них была в моих перчатках, которые я сам же ей и одолжил.

Когда нам все это надоело, мы пошли на детскую площадку – покататься на горке, которая совершенно заледенела. Русские парни скатывались стоя, я же этой техникой не владею. Поэтому я поступил, как девушки, которые скатывались вниз, сидя на кусках картона. Лед оказался неровным, и теперь, 2 дня спустя, мне не очень комфортно сидеть.

Когда мы шли назад, один из русских спросил меня, похоже ли это все на празднование Нового года в Америке. Я ответил, что насчет всей Америки не могу сказать, но те вечеринки, на которых мне приходилось бывать, заканчивались в 2-3 часа утра.

После экскурсии Наташа и Маша ушли в Наташину квартиру. Оставшиеся 10 человек стали располагаться на ночлег – застелили постель, разложили диван и развернули коврики. Сгрудившись кучками в разных местах квартиры, мы заснули, а вернее – задремали. Через несколько часов гости уже стали просыпаться. Завтрак состоял из остатков вчерашнего пира (а их оказалось очень немало). Кстати, в течение всей последующей недели мне не приходилось готовить.

Мы снова включили музыку, и вечеринка продолжилась. Потребовали, чтобы я научил Сашу, Аню и еще одну Аню танцевать свинг. В России – это редкость, а в Иркутске о нем вообще не слышали.

Потом мы достали гитары и спели «самую последнюю» песню. До этого (прошлой ночью) мы уже пели «последнюю», но, как мне объяснили, между «последней» и «самой последней» - огромная разница. Правду сказать, после «самой последней» было еще много песен…

Большая часть утра была посвящена уборке. Мои попытки помочь были вежливо, но решительно отклонены. Когда ушли последние гости – Саша и Аня, квартира если не была безупречно чистой, то, во всяком случае, находилась в лучшем состоянии, чем 21 час назад, до того, как прибыли первые гости.

Кстати, за несколько дней до Нового года я получил письмо от русской подруги, которая в тот момент находилась в Ташкенте. Я спросил ее, что она планирует делать на праздники, и она ответила, что, скорее всего, ляжет спать, потому что «без русских – это не прикольно, ведь только они знают, как надо встречать Новый год».